Годы и люди. ЯЗЫК ПАСА

Каждый из нас хоть раз-другой наверняка произносил: «Эх, текучка заела». Это как оправдание, если вдруг забыл поздравить кого-то из близких или  друзей, а то и выполнить обещанное сыну или дочке. Но о дне рождения Эдуарда Стрельцова я не мог забыть. Потому что давным-давно в узкой компании мы шутливо определяли, кто самый старший, и тогда выяснили, что Эдик старше меня на два года и два дня, а Валерка Воронин – всего лишь на шесть дней (легко было запомнить, чтобы поздравлять друг друга). Но вот о чем я забыл в минувшем июле, так это о том, что у Эдика была бы круглая дата – 75 лет. Ой, как больно: прожил он всего-то 53 года, а Воронин – и того меньше, лишь 45 лет.

А ведь, действительно, в июле текучка могла заесть: едва успели подвести печальные итоги чемпионата Европы, как начался – точнехонько в неделю наших дней рождения – нынешний чемпионат страны. У журналистов свое понимание текучки – необходимость писать об актуальных событиях, что называется – в номер. А не текучка – это возможность писать что-то для души. Потому-то именно в конце года и вспомнилось о дате Стрельцова, и вновь появилась потребность о нем написать. Вот только затруднился я поначалу с выбором. В 1998-м, например, опубликовал нечто вроде очерка «Сорок лет между прошлым и будущим», в котором сравнивал молодого, а затем и зрелого Стрельцова с тогдашним героем футбольного мира, бразильцем Роналдо. Но затем решил, что читателям гораздо интереснее будет услышать словно бы голос самого Стрельцова, для чего пришлось отыскать те самые интервью с ним, о которых упоминал недавно в этой же рубрике «Годы и люди» в статье «Матч на долгие времена».

В 1967–1968 годах, когда его дважды подряд признавали лучшим футболистом страны, о его игре много говорили, писали и, удивительное дело, спорили. Поэтому и начал я с ним беседу вопросами о том, что думает он сам о современном футболе, что привлекает его в игре, а что отталкивает, в чем, по его мнению, ростки завтрашнего футбола, где их берегут, а где топчут? Он стал отвечать не сразу, подумал, а потом заговорил медленно, явно подбирая слова:

– Как-то меня спросили, за что я люблю футбол. Сам я себе такого вопроса никогда не задавал и потому сразу не нашелся, что ответить. Да и вообще, наверное, так ставить вопрос неразумно. Вот что больше всего ценишь в футболе? – можно спросить. Я ценю в футболе мысль, вижу в нем игру очень-очень интересную, главным образом, потому, что в ней надо думать. К сожалению, есть такие футболисты – и самое обидное, молодые, – которые относятся к футболу чуть ли не как к нудной работе – пришел, отбегал без лишних размышлений, после душа прическу вылизал, галстук нацепил, и все тут. А что игра дала ему и другим – об этом он не задумывается. Я участвовал в 67-м в матче со сборной Англии. Такие матчи люблю. Не боишься потерять мяч, как сейчас говорят, импровизируешь. Тобой руководит не боязнь проиграть, а желание выиграть. И не просто выиграть, а выиграть красиво. Поле было мокрое – это немного мешало. Но зато какое там поле! Я впервые играл на «Уэмбли». Лучше поля, наверное, нет. Позавидуешь участникам чемпионата мира (на который его не выпустили как невыездного. – прим. автора.), можно было хорошую игру показать!.. Я люблю футбол за то, что он красивый, и за то, что он трудный, мужественный, может быть, даже опасный.

– Красоту все по-разному понимают.

– Я понимаю так. Нас одиннадцать человек. Мы разговариваем на языке паса. Пас нас связывает. Можно красиво обвести, эффектно ударить, картинно прыгнуть. Можно даже красиво бегать. Можно и нужно. Но самое главное – пас. И он должен быть мягким, точным, своевременным. Он должен быть умным, то есть неожиданным, застающим врасплох, хитрым, что ли. Футбол становится все более сложным. И тренерам приходится голову ломать над тактическими сложностями, и игроку надо соображать чуть ли не в каждом эпизоде матча. Конечно, не любой футболист может стать организатором игры, но научиться понимать игру можно. Во-первых, к этому должен стремиться сам игрок. А, во-вторых, надо найти средства, как этому научить. Сейчас, пожалуй, все знают, как приобретать физическую готовность, почти не осталось белых пятне в технике, быстро развивается командная тактика. Но вот о тактических тонкостях, о понимании игры мы говорим, только расположившись вокруг макета поля, на котором переставляются маловыразительные фишки.

Вы, наверно, замечали, наблюдая за игрой, что часто угадываешь ходы: сейчас отдаст вправо, сейчас уберет мяч, сейчас побежит, сейчас остановится. И вдруг – но как редко! – неожиданный ход. Вот это настоящее! В чем тут искусство? Предположим, у меня мяч. Вижу, что слева готовится открыться партнер, а справа совсем свободный партнер. И, конечно, все ждут, что я отдам ему мяч. И защитники этого ждут, и мне самому хочется так сыграть. Делаю вид, что так и поступлю. Маленькая пауза, а отдаю мяч все-таки влево. Это только пример. Пока у меня мяч, я еще множество деталей должен заметить: куда собирается двинуться защитник, под какую ногу партнеру лучше послать мяч, как мои партнеры расположены относительно ворот соперника, как смогут они продолжить комбинацию. В каждой игровой ситуации свои тонкости, и всю эту информацию ты должен обработать за секунду.

– Но иногда Стрельцов злоупотребляет пасом…

– Знаю и ничего не могу с собой поделать. Мне и тренеры об этом говорят. Валя Иванов говорит. Но сам-то он всегда играл в пас! Кстати, кто так играет, обычно много забивает. Иванов, Бесков, Сальников, Федотов – каждый больше ста голов. Моя бы воля, я бы хорошие пасы считал, а не голы. Шучу, конечно. Но и то, и другое – точно считал бы. Мне и голы всегда нравятся не индивидуальные, а коллективные.

– А вот гол, что вы забили в 66-м киевлянам, обыграв трех защитников и обманув вратаря? Гол, получивший приз за красоту.       

– Удовольствия от него я получил меньше, чем от многих других голов. Вот, например, в Чили. Мы забили четыре гола. Именно четыре, хотя первый влетел от ноги чилийского защитника. Мне удалось дать верхом пас мимо вратаря прямо к Банишевскому. Если бы защитник не дотянулся, Толя легко отправил бы мяч в сетку. Но самый приятный гол из этих четырех для меня тот, что я забил с великолепного паса Толи Бышовца. Хотите верьте, хотите нет, я был очень рад, что именно он сумел дать мне такой пас. Потому что Толю все упрекают – и, по-моему, справедливо – за индивидуализм, за то, что никогда мяч вовремя не отдаст. Он редко отдает. Многие говорят, что не умеет. Но вот доказал он, что умеет, во всяком случае, что может научиться.

Я глубоко убежден, что успех, в конечном счете, обеспечивают думающие игроки, те, что дают темп и направление матчу, понимают задачи – и свои, частные, и общие, команды, умеют решать их сознательно. Это, на мой взгляд, самое главное, и потому готов сто раз твердить о значении мысли в современном футболе. Из молодых игроков, из тех, кто выделяется в этом плане, могу назвать динамовца Козлова. Все время чувствуется, что он думает на поле, что его решения осознанны, неожиданны. Привлекает его находчивость, я бы сказал, игровой ум. Чем больше у нас будет таких игроков, тем легче развиваться футболу. И я радуюсь, когда вижу, что игрок хочет учиться и учится мыслить на поле. В Трнаве, в матче Кубка кубков, Давид Паис дал такой пас, что мне только ногу оставалось подставить….

Нет, не просто ногу подставил Стрельцов. Пас действительно был хороший. Но как Эдик его принял, как мощно двинулся вперед и как точно и несильно пробил в угол! Я не стал спорить с ним. Его послушать – так сам он ничего особенного и не делает. И даже раньше, когда его задача была забивать, все, по его словам, создавали ему Иванов и Сальников. А ведь для многих форвардов интерес только в том и заключается, чтобы самому забить! Да и мы, журналисты, слишком часто сортируем нападающих по количеству забитых голов.

– Обычно сравнивают бразильский и английский стили игры. Я больше люблю английский футбол. Бразильским восхищаюсь. Восхищаюсь Пеле, который может обвести троих, четверых, но всегда стремится дать хороший пас. Для него пас – главное. Восхищаюсь техникой бразильцев. Но люблю футбол английский. Он смелый, сильный, решительный. Красота его – в простоте.

– Но вы говорили, что футбол становится все более сложным?

– Говорил. Но речь шла не о конечном результате, а о пути к нему. А приобретение своего лица – процесс достаточно непростой и трудный. Он предусматривает, я бы сказал, титаническую работу по организации современной игры с учетом, конечно, возможностей игроков, их реальной силы. Отсюда и вытекают те принципы, которыми руководствуются тренеры в своей работе по организации игры.

***

Значительная часть наших бесед посвящалась именно организации игры. Он так много и подробно говорил о ней, что я не мог не спросить:

– Вы очень любите смотреть футбол?

– Любой! С удовольствием смотрю, как играют на первенство Москвы наши заводские клубные команды. И всегда болею. Когда смотрю матчи мастеров и международные, то вроде как изучаю. А за торпедовцев, особенно за юношей и мальчишек, болею страшно.

– Значит, будете тренером?

– Хотя бы для того, чтобы с футболом не расстаться. Я без него жизни не мыслю. Старшим тренером команды мастеров я вряд ли смогу быть. Хочу заниматься с дублерами. И главное – учить, показывать, что и как делается. Фишки на макете – не по мне. Может быть, так рассуждаю, пока играю…

Читатели, конечно, заметили, что мы общались в опубликованных текстах на «вы», поскольку так всегда было принято в печати, на радио и телевидении (сейчас, к слову, положение изменилось). Тем более, тогда, когда речь шла о методических и теоретико-практических вопросах, ибо предполагалось, что рассуждения такого выдающегося мастера будут использоваться тренерами и для обучения юношей и молодежи, то есть «вы» в таких текстах использовалось и в воспитательных целях.

Надеюсь, у меня еще будет возможность опубликовать соображения Стрельцова об организации игры в атаке и обороне. Они обширны, их хватит на крупную аналитическую статью. Нынешний же «очерк памяти», или, может, правильнее сказать «реквием», завершу так, как завершалась наша последняя для печати беседа, проходившая у него дома. Мы уже подходили к концу разговора, когда вошла его жена Рая и сказала:

– Спросите у него, почему он не любит выигрывать с крупным счетом?

– Да, не люблю я выигрывать 5:0. Как-то неловко перед соперниками. И жалко их. Неправильно это, конечно, но не могу себя перебороть…

Мне тогда вспомнилось одно интервью Пеле. «Почему вы редко бьете пенальти?» – спросили его. Оказывается, Пеле иногда стоит в воротах. И вот однажды ему били пенальти. Он говорит, что почувствовал такое отчаяние, беспомощность, бессилие, что с тех пор не стал бить одиннадцатиметровые. Ему жалко вратаря. И Стрельцов тоже ничего не мог с собой поделать. Видимо, каждый большой мастер хочет играть на равных.

Так закончился наш разговор. И тут бабушка привела с гулянья маленького Игоря. Эдик, заметно смущаясь, сказал мне:

– В «Советском спорте» однажды была опубликована беседа с венгерским футболистом Месэем. Его спросили: «Ваше самое большое желание?». И он ответил: «Чтобы сыновья добились в спорте хотя бы таких же успехов, как я». Мне бы тоже этого хотелось.

Увы, такое случается крайне редко. Особенно, когда речь идет о мастерах столь большого масштаба, как Стрельцов. Но разве не важнее то, что его помнят и любят очень многие люди, а в семье, естественно, боготворят. Этой датой 75-летия со дня рождения замечательного мастера, искреннего и доброго человека запомнится, в частности, уходящий, 2012-й год и всем нам.    

Валерий ВИНОКУРОВ