Годы и люди. СОРОК ЛЕТ МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ

«Еще одно последнее сказанье…». Но летопись моя в любимейшей рубрике автора и, судя по откликам, интересной для многих читателей, надеюсь, закончится нескоро. А последним это «сказанье», возможно, станет моим, третьим уже, об Эдуарде Стрельцове. Третьим и последним? Пожалуй. Потому что почти все крупное, написанное мною о нем, этим исчерпается. Слишком громко, конечно, было бы назвать трилогией все, в последнее время  опубликованное в рубрике «Годы и люди» о Стрельцове (см. также «Язык паса» и «Язык паса – 2»), но вот «триптих», думаю, слово подходящее. Так что с вашего позволения предлагаю познакомиться с третьей, так сказать, картинкой в триптихе. А написана она перед началом чемпионата мира 1998 года, то есть пятнадцать лет назад. И задумана была в ожидании выступления в том турнире бразильца Рональдо, очень напоминавшего, как вы вскоре узнаете, автору молодого Стрельцова, каким тот был за сорок ровно лет до предстоящего тогда во Франции ЧМ-98.

А в 1958 году Стрельцову – двадцать один, футбольному бразильскому «предку» Рональдо легендарному Пеле – восемнадцать. Младший (Пеле) по счастливой справедливости становится героем чемпионата мира, старший (Стрельцов) по трагической несправедливости – героем криминальной хроники. К концу карьеры, в начале 70-х годов, Пеле – общепризнанный король футбола; Стрельцов, вернувшийся на поле наперекор судьбе и жестокой власти, дважды подряд становится лучшим футболистом страны и к концу карьеры в конце 60-х, погрузневший и помудревший, – всеобщим любимцем. Не припомню в истории мирового футбола другого примера, когда бы мастер, потеряв семь (!) сезонов, пришедшихся на возраст расцвета, вернулся, сверкая новыми гранями мастерства.

Поскольку чемпионат мира 1958 года был первым для сборной СССР и в связи с удивительным совпадением явления Пеле миру именно в матче с нашими футболистами, по сей день не смолкают разговоры о том, каким бы предстал на мировом футбольном форуме Стрельцов, не затмил ли бы он юного бразильца?! И тогда, и сейчас вопрос этот представляется мне абсолютно некорректным не только потому, что футбол, как и вообще история человечества, не признает сослагательного наклонения. Сравнение некорректно еще и потому, что Пеле расцвел в команде из не менее ярких в то время звезд, в команде, открывшей новую тактическую систему и затем на протяжении минимум четырех лет опережавшей в совершенствовании тактики всех остальных сильных сего футбольного мира. Сборная же СССР именно в осмыслении тактических новшеств от всех отставала даже не на четыре года, а, пожалуй, на восемь. Разбирать подробности и причины этого не цель сих заметок. Замечу лишь, что при всей талантливости молодого Стрельцова вряд ли ему удалось бы в одиночку такое отставание преодолеть.

Впоследствии, когда Стрельцов и Пеле завершили свои выступления, никого у нас со Стрельцовым не сравнивали, не находилось в нашем футболе равных ему хотя бы по природной талантливости; для Пеле же полем сравнения был весь мир и в разные периоды к нему примеряли Круиффа и Марадону, например, а теперь, накануне ЧМ-98, примеряют Рональдо. Прежние сравнения постепенно забывались, что в принципе абсолютно верно: великие потому и великие, что ни на кого не похожи, ярки именно уникальной индивидуальностью.

Будучи на протяжении трех с половиной десятков лет (таков был мой срок службы футбольным обозревателем в 1998 году. – Прим. автора) ярым противником сравнения звезд разных амплуа, разных манер и стилей, разных времен и команд, неожиданно поймал себя на том, что интересно поразмышлять о сходстве и различии футболистов, между которыми пролегла не одна даже футбольная эпоха. Сорок лет назад Стрельцов был в том же возрасте, в каком сейчас… да, да, только что упомянутый Рональдо. Однако корректно ли такое сравнение? Если задать вопрос, кто лучше, – безусловно, некорректно. Если же не задавать такой вопрос и если абстрагироваться от их окружения и временного периода развития футбола, то, пожалуй, можно поговорить о схожем и разном в их индивидуальном мастерстве. Необходима, правда, еще одна существенная оговорка: Стрельцов в том возрасте, в каком сейчас Рональдо, играл в совершенно иной с точки зрения тактики футбол, был одним из пяти форвардов, тогда как Рональдо в лучшем случае имеет одного, крайне редко – двух партнеров по нападению, иногда же вообще в одиночестве остается на самой передней линии.

Итак, чем же они схожи? Прежде всего – статью. У молодого Эдика сутулость не бросалась в глаза, а лишь намечалась. Как сейчас у Рональдо. Оба прикрывают мяч как бы еще и плечами, словно бы хотят защитить его от соперников руками. Мяч же они укрощают мгновенно (поймал себя на том, что и об Эдике говорю в настоящем времени – живой он у меня сейчас перед глазами), одним движением, на него не глядя, а следя за перемещениями окружающих и уже продумывая продолжение, следующий ход.

Оба мгновенно набирают скорость. В рывке на три – пять метров не уступят никому из футбольных спринтеров. На десяти – пятнадцати метрах соревноваться в скорости не станут, но если есть пространство метров в двадцать – тридцать, то, разогнавшись, не проиграют никому и никому мяч не уступят. У них удары сильные, ан не «пушечные». Не сила удара, а направление, траектория полета мяча, неожиданно выбранный момент для удара – в этом их мастерство.

Мне кажется, молодой Стрельцов превосходил Рональдо в мастерстве паса. Может быть, такое впечатление осталось у меня потому, что рядом с Эдиком всегда было больше партнеров – другой, повторяю, был футбол. Но Рональдо все лучше и лучше играет в пас, ибо сам сказал мне в мае 97-го в Роттердаме после финала Кубка кубков (в присутствии, кстати, коллеги Алексея Кузнецова), что именно над этим сейчас и работает. ( Вскоре на ЧМ-98 он забил четыре гола и сделал три голевые передачи. – Прим. автора). Не знаю, дала ли природа Рональдо такое качество, какое было когда-то у Боброва, а затем у Стрельцова: освоить технический прием как бы вприглядку или по описанию, без практики.

Вскоре после возвращения Эдика из не столь, как говорится, отдаленных, а, по сути, Богом проклятых мест, я случайно оказался свидетелем его разговора с молодыми торпедовцами у кромки поля на тренировке. Они взахлеб описывали ему, как подает угловые Лобановский, чего Эдик до того никогда не видел. Он внимательно выслушал их, что-то уточнил, потом взял мяч и пошел к угловому флажку. И первым же ударом закрутил мяч в ближний угол ворот. Взял другой мяч и направил точнехонько в дальний угол. «Так?» – спросил у онемевших от удивления ребят.

Если в дриблинге они с Рональдо равны, то в обводке на пятачке бразилец, по-моему, сильнее. Но это, вероятно, не примета времени, а проявление того, что в футболе принято называть национальными особенностями. Казалось бы, они должны проявляться и в характере, темпераменте. Ан нет! Здесь их роднит то, что я назвал бы «величием мастера», высокой внутренней самооценкой, глубинным самоуважением. Они настолько сосредоточены на создании игры, на созидании, творчестве, что не отвечают на грубость, не «заводятся», не мстят. Их сбивают, а они как будто удивляются. «Эх, какую песню испортил», – словно бы говорят их удивленные лица. И спокойно, без истерики реагируют на ошибки партнеров и на свои собственные, что, по-моему, еще важнее – хладнокровие необходимо мастеру творящему: не вышло, ничего, я сделаю, если не я, то кто….

Философия высокого мастерства! Именно – философия. И именно – мастерства. Подсознательное, пожалуй, понимание того, что ты в долгу перед создавшей тебя природой.

х х х

Тогда, в апреле 98-го, я закончил таким абзацем: «Если доживу до того, что увижу Рональдо в зрелости, попытаюсь через семь лет сравнить его умудренного годами и опытом со Стрельцовым конца 1960-х годов. И да убереги Бог его и всех молодых, талантливых от того, что выпало на долю молодого Эдуарда Стрельцова».

Специально, однако, к теме сравнения больше не возвращался, хотя о проблеме Рональдо перед финальным матчем ЧМ-98 и о его прекрасной игре в ЧМ-2002 написал немало. И вот уже бразилец завершил карьеру, став и двукратным чемпионом мира, и серебряным призером, а также – лучшим за все времена бомбардиром финальных турниров чемпионатов мира. Эдику же Стрельцову в чемпионате мира выступить, как все мы знаем, не удалось. Ни с Пеле, ни с Рональдо по мировым достижениям мы его и не сравниваем. Зато можем сравнить в том, что ничем не измеряется и за что никакие награды не вручаются. Это – память вечная и любовь народная! Навсегда ведь он в наших сердцах.

И когда поставлена уже была точка, вспомнился вдруг еще один великий бразилец – Гарринча. Несмотря на свои огромные достижения в чемпионатах мира, пережил он в жизни немало тяжелых периодов и покинул этот мир, не дожив до пятидесяти. То есть отмерила ему судьба еще меньше, чем Эдику, года на три меньше. При жизни называли и до сих пор Гарринчу на родине называют не иначе как «Радость народа». Точно так же мы вправе называть Стрельцова.      

Валерий ВИНОКУРОВ