В жизни вообще, а при общении с представителями творческих профессий тем более, мы обычно настороженно относимся к тем, кому свойственна завышенная самооценка. Однако и недооценка собственных способностей и возможностей, то, что можно назвать излишней скромностью, часто мешает людям добиваться в своем деле многого. Часто, но отнюдь не всегда. В идеале, конечно, лучше всего бывает, когда человек оценивает себя реально, но идеал, как мы знаем, вряд ли достижим.

      На протяжении многих десятков лет, общаясь с тренерами самых разных по классу и достижениям команд, я неоднократно приходил к выводу о том, что с возрастом люди этой профессии начинают оценивать себя гораздо ближе к реальности, чем делали это в молодости. Возможно, есть тут своя логика: молодым ведь всегда кажется, что им все по плечу. Впрочем, сказанное – лишь общие соображения. В конце концов, проявляются при любом общении личные качества человека. А заговорил я об этом, чтобы подчеркнуть: почти все самые выдающиеся наши тренеры были, за редчайшими исключениями, людьми на удивление скромными. Чем с большим пиететом мы к ним относились, тем скромнее они держались.

     Николай Петрович Морозов   

     Когда наша сборная завершала подготовку к чемпионату мира 1966 года, журнал «Смена» обратился с просьбой к коллеге из «Советского спорта» Олегу Кучеренко и ко мне, работавшему в еженедельнике «Футбол», побеседовать с тренерами и всеми футболистами, отправляющимися в Англию. Беседы должны были быть короткими, не более трех вопросов каждому.

     И вот мы приехали к команде, находившейся на сборе. Николай Петрович и его помощник Юрий Васильевич Золотов приветливо встретили нас, но сразу объяснили, что со всеми игроками, включенными в заявку, поговорить не удастся. Кого-то отпустили на короткую побывку домой, кто-то проходил медицинский осмотр, кто-то – лечебные процедуры, кто-то тренировался индивидуально. И Николай Петрович тогда предложил побеседовать с одиннадцатью футболистами: вратарем, четырьмя защитниками, двумя полузащитниками и четырьмя нападающими. «Вполне возможно, – добавил он, – что в каком-нибудь матче такой состав и сыграет». Мы так и поступили. А ему, главному тренеру, задали несколько вопросов, больше, чем три.

     Впрочем, вот эта беседа, состоявшаяся 45 лет назад.

     – Предположим, что вам представилась фантастическая возможность выставить на матчи чемпионата мира в Англии команду из одиннадцати игроков, лучших за всю историю советского футбола. Кого бы включили в эту команду?

     – Вопрос задан, и на него надо отвечать, хотя он и действительно из области фантастики. Коль теперь играют по так называемой бразильской системе, то не удивляйтесь, увидев некоторых футболистов не на привычных для них местах: Владислав Жмельков, Александр Старостин, Андрей Старостин (все – «Спартак» Москва), Иван Кочетков (ЦДКА), Александр Рёмин, Михаил Якушин (оба – «Динамо» Москва), Михаил Бердзенишвили («Динамо» Тбилиси), Алексей Гринин (ЦДКА), Петр Дементьев («Динамо» Ленинград), Григорий Федотов (ЦДКА), Сергей Ильин («Динамо» Москва).

     – Какая сборная СССР сильнее по составу: 1958, 1962 или 1966 годов?

     – О силе нынешней сборной говорить не будем – это мы увидим в Англии. На мой взгляд, сборная 1958 года была самой сильной.

     – Вы больше, чем кто-либо другой, видели зарубежные команды. Какое место вы бы отвели сборной СССР в мировой классификации?

     – Места с третьего по восьмое. В одной группе с итальянцами, испанцами, венграми, португальцами и сборной ФРГ. Кого бы поставил впереди? Сборную Бразилии и английский футбол. Подчеркиваю, не сборную Англии, а английский клубный футбол.

     – Какая из игр сборной, проведенная под вашим руководством, вам понравилась больше всего?

     – Таких игр три: 2:2 – со сборной Бразилии, 3:1 – со сборной Уругвая, 3:0 – со сборной Белграда. Кроме хорошего движения и работоспособности, наши футболисты показали отличную маневренность. Это позволило им провести немало красивых комбинаций, создать множество голевых возможностей.

     – Советуетесь ли вы перед матчами с игроками, и по каким вопросам?

     – Я всегда спрашиваю футболистов, готовы ли они к игре. Кроме того, по вопросам состава советуюсь с двумя-тремя ведущими игроками.

     – При определении основного состава принимаете ли вы во внимание, в каких взаимоотношениях находятся игроки друг с другом и с вами?

     – Если игрок действительно в хорошей форме и готов к матчу, то он всегда будет играть, в каких бы он ни был взаимоотношениях со мной. Что касается отношений ребят друг с другом, то у нас в сборной еще ни разу не было «смертельных врагов».

     – В прошлые чемпионаты тренеров сборной упрекали за то, что они во всех играх выставляли один и тот же состав, не давая отдыха некоторым уставшим футболистам. Думали ли вы об этой проблеме? Существует ли она вообще?

     – Я думаю, существует. Отдых в ходе чемпионата некоторым игрокам, безусловно, нужно предоставлять. Но и не надо бросаться в крайности – менять всю команду. Два-три футболиста вполне могут пропустить одну игру.

     – Будет ли иметь значение в чемпионате мира везение или все решит мастерство?

     – Безусловно, будет. К несчастью, футбольное счастье существует.

     Прежде чем прокомментировать некоторые ответы Николая Морозова, вернее – не прокомментировать, а добавить кое-какую информацию, познакомлю вас с ответами на три вопроса Юрия Золотова. Главный тренер и его первый помощник были близки на протяжении многих лет, и, естественно, не расходились во взглядах. Вот короткое интервью Юрия Васильевича.

     – Кто, на ваш взгляд, самый трудолюбивый футболист в сборной СССР?

     – Я назвал бы троих: Иосифа Сабо, Галимзяна Хусаинова, Эдуарда Малофеева. Прежде всего, потому, что они всегда хотят быть в игре, с мячом.

     – Какая линия нашей сборной, на ваш взгляд, сильнее: оборона или нападение?

     – Сейчас, пожалуй, оборона, хотя раньше мы считали нападение.

     – Кто в сборной СССР бьет пенальти? Как это определялось?

     – Одиннадцатиметровые в нашей команде бьют Иосиф Сабо и Слава Метревели. Определялось это, прежде всего, тем, что оба в своих клубах бьют пенальти без промаха.

     Несколько обстоятельств, связанных с тем, что говорили нам тогда тренеры, необходимо уточнить. Начну с тактики. Хотя превалировала в нашем клубном футболе тогда система 1+4+2+4, Николай Петрович исподволь, широко об этом не распространяясь, готовил в сборной переход на тактическую расстановку 1+4+3+3, что и позволило команде не оказаться на чемпионате мира «белой вороной». Что же касается ротации состава, то в этом турнире за сборную выступил двадцать один игрок. Ни до, ни после такого не было. После двух побед в группе над Италией и КНДР на матч с Чили состав был кардинально обновлен. Так что о проблеме, затронутой в нашей беседе, Морозов не только размышлял, но искал ее решение. И, наконец, в силу разных причин нападение сборной на чемпионате мира выглядело ничуть не слабее, а, может быть, даже сильнее обороны.

     Вообще же в ходе подготовки к турниру и в ходе его  Николай Петрович столкнулся с множеством сложностей. Не увенчались успехом его попытки добиться у высокого партийно-государственного начальства разрешения включить в состав уже второй сезон прекрасно игравшего Эдуарда Стрельцова. А это было необходимо еще и потому, в частности, что после зимне-весенних сборов практически завершили выступления Валентин Иванов и Виктор Понедельник. Возможно, поэтому тренеры и считали, что оборона была сильнее нападения. Однако не в самой лучшей форме подошел к чемпионату Валерий Воронин, а затем получил травму Альберт Шестернев. Зато атака выглядела лучше, чем ожидалось.

     Итак, наперекор всем трудностям сборная стала полуфиналистом, оказалась одной из четырех сильнейших команд мира, и по сей день этот результат остается лучшим в истории выступлений нашей главной команды. Но с непониманием начальства Морозову еще предстояло столкнуться по возвращении домой. Началось с того, что самый главный спортивный руководитель того времени предстал перед грозными очами секретаря ЦК КПСС с докладом об успешном, как считало футбольное сообщество, выступлении сборной. А партийный босс спросил босса спортивного: «Кто занял четвертое место на предыдущем первенстве мира?». Но тот, понятное дело, о футболе мало что знал и потому ответить не смог. И это дало возможность партийному боссу заявить: «Какой же это успех? Помнят только чемпионов».

     После этого стало ясно, что судьба Морозова решена. В обновленном составе сборная СССР под его руководством провела до конца года еще несколько матчей. Во время одного из них тот самый спортивный босс расположился за воротами и оттуда давал указания футболистам, куда бежать и кому пасовать. Ясно, что они его в упор не видели. Николай же Петрович сразу после этого случая написал заявление о том, что до конца года доработает, а затем из сборной уйдет. Так он и поступил.

     Но вот что больше всего меня в его характере поразило и не отпускает по сей день. Он ведь еще шесть лет работал с клубными командами, потом занимал ответственные должности в разных спортивных организациях и часто выступал с аналитическими статьями, обозрениями, обширными отчетами. Но никогда, подчеркиваю – никогда, не ставил себе в заслугу безусловный успех на чемпионате мира, не напоминал о том, что именно он добился, руководя сборной, высшего в ее истории достижения.

     Последний раз мы встретились с ним в сентябре 1981 года, когда отмечалось 60-летие Александра Севидова. Отошли от праздничного стола в сторонку побеседовать. И я спросил его, не помню, правда, как именно сформулировал этот вопрос, почему он никогда не вспоминает в печати о своем достижении в качестве тренера сборной. Не поверите, что он ответил: «Ну, было бы нескромно об этом всем напоминать. Ведь Аркадьев и Якушин, например, были действительно великими тренерами. А Витя Маслов так никогда и не работал со сборной. Как вот и Саша Севидов. Что ж я буду своей удачей хвастаться».

     Спустя месяц и несколько дней Николай Петрович скончался. Никто из нас ведь не знает, сколько и кому отмеряно, когда остановятся наши часы. А тот короткий разговор буду помнить всегда, до тех пор, пока…                  

               Валерий ВИНОКУРОВ