Спустя несколько дней после того, как в еженедельнике «Футбол-хоккей» был напечатан мой очерк о Николае Алексеевиче Гуляеве, в одном из коридоров «футбольной власти» я столкнулся лицом к лицу с Николаем Петровичем Старостиным. Он шел мне навстречу, широко раскинув руки, и вместо приветствия вдруг заявил:

– Вот уж никогда не думал, что у Кольки Гуляева есть талант.

Заметив по выражению моего лица, что я готов резко возразить, Николай Петрович положил руку мне на плечо:

– Ну, не обижайтесь, не обижайтесь, я ведь шучу.

– Только, пожалуйста, никому этого больше не говорите.

– Да уж успел сказать – брату Андрею. Увы, есть у меня такая слабость: ради красного словца не пожалею родного отца. Но больше, обещаю, грех на душу не возьму. А очерк-то ваш мне очень понравился. Взахлёб прочитал...

Очерк тот назывался «Талант преданности делу». В нескольких книжках он потом публиковался под кратким названием «Преданность», но именно для краткости, а вовсе не из-за шутки Патриарха, которую он сам признал, как вы поняли, неуместной. Футбольный же путь Николая Гуляева был долгим и славным. Из всех его многочисленных достижений, перечисленных в различных справочниках и энциклопедиях, назову только одно. Он стал первым в отечественном футболе человеком, который и как игрок, и как тренер выигрывал в одном сезоне чемпионат и Кубок страны, так называемый «дубль». В 1939 году – в качестве футболиста «Спартака», в 1958 году – в качестве тренера, естественно, тоже «Спартака».
Его отец, токарь Алексей Гуляев большую семью кормил. В самые тяжелые, голодные, пред– и послереволюционные годы они с женой троих детей потеряли. Но пятерых вырастили – четырех сыновей и дочь. Вскоре после революции Алексей вечерами учиться начал и, хоть института не закончил – работал очень много, стал инженером-практиком. Многим в жизни интересовался, всем детям страсть к знаниям привил. Спорт любил сильно, но самому не пришлось заняться. По воскресеньям, какая бы погода ни была, ходили трамваи или нет, двигался Алексей на Красную Пресню, на стадион за своих любимых футболистов поболеть. Сперва старшего сына брал с собой, и тот вскоре играть начал, правда, не в высококлассной команде. А потом пришла очередь среднего сына Николая. И тот полюбил футбол сразу. Всей душой полюбил и на всю жизнь. С 15 лет он стал играть в команде юношей, в семнадцать уже выступал со взрослыми, а в 21 год был принят в «Спартак» и оказался рядом, плечом к плечу, с кумирами своего детства – братьями Старостиными и всеми их знаменитыми одноклубниками.
Как важно человеку верно оценивать себя! Знать, на что ты способен, что можешь и должен в жизни сделать. Не каждому это удается даже в зрелом возрасте, а спортсмену необходимо разобраться в своих возможностях, познать и сформировать свой характер на пороге двадцатилетия. Тогда, когда по общепринятым житейским меркам молодой человек еще только ищет место в жизни, свою жизненную орбиту. Найти в себе спортсмена, стать спортсменом легче, чем найти человека и стать человеком. Не потому ли порой исчезают с футбольного небосклона «звездочки», так и не разгоревшись «звездами»?
Пролетарская закалка, полученная в семье, обстановка спортивной мужественности, царившая в «Спартаке», интеллигентность и товарищеская чуткость спартаковских «звезд» – все это, конечно, помогло формированию молодого футболиста Николая Гуляева. Но уже тогда у парня, которому только-только перевалило за двадцать, обнаружились черты, на мой взгляд, основные для тренера. Да, именно для тренера, хотя еще больше десяти лет ему предстояло быть игроком. Требовательность к себе, редкое трудолюбие, природная скромность и стремление совершенствоваться во всем – вот что позволило Гуляеву стать игроком основного состава команды, в которой выступала тогда плеяда талантливых мастеров.
Он сумел верно оценить себя, понял, что природа не расщедрилась по отношению к нему, не наградила какими-то уникальными футбольными данными. Его никогда не называли талантливым игроком, он не был «звездой», но в любом матче, при любой турнирной ситуации, выступая в любом амплуа – нападающим, полузащитником, иногда защитником, – Гуляев оказывался на месте, всегда делал, что мог, и даже чуть-чуть больше. На него могли положиться именитые игроки, и они ценили его как достойного партнера.

Ошибся он, быть может, только в одном. Скромно оценивая себя, не предполагал, что удастся ему стать тренером. С детства Николая отец привил ему уважение и любовь к технике. И двукратный чемпион страны успешно оканчивает авиационный техникум. В военные годы техник Гуляев получает направление на завод в Свердловск.

Там, в Свердловске, в тяжелые годы войны он становится молодежным вожаком, организует футбольные и хоккейные матчи. Может быть, впервые обнаружил у себя способности тренера, обучая товарищей по труду спортивным тонкостям? Нет, еще не обнаружил. И сразу после войны поступил в энергетический институт, мечтая стать инженером, выполнить отцовский наказ.

Еще два послевоенных сезона играл Николай Гуляев в «Спартаке», а когда пришла пора покинуть поле, вдруг понял, что не в состоянии распроститься с футболом. Но не так легко решиться уйти из института. Что ж, он получит диплом позже – сначала школа тренеров, затем инфизкульт. И – несколько лет работы тренером с командой класса «Б».

В 1955 году Николай Алексеевич Гуляев становится старшим тренером московского «Спартака». Ох, что это была за команда! Снова, как и до войны, – созвездие имен. Футболист, который сам не был «звездой», возглавил коллектив «звезд». В общем-то, случай не исключительный. Но четыре сезона великолепного «Спартака» конца 50-х – это исключительная аттестация тренера Гуляева!

И тут совершается, по моему глубокому убеждению, крупная несправедливость. Она не имеет конкретного выражения, потому что работа Гуляева вроде бы получает признание, ему присвоено высшее звание – заслуженный тренер СССР. Но все чаще идут разговоры в кулуарах, что, мол, Гуляев – тренер, конечно, крепкий, хороший методист, обеспечивающий атлетическую готовность команды, однако не хватает ему полета фантазии, творческих находок, тактических изобретений.
Вот так и родилась эта, я бы сказал, кулуарная несправедливость, потому что такая характеристика превратилась чуть ли не в ярлык. Лежащий на поверхности довод звучал примерно так: у «Спартака» такие игроки, что побеждали бы при любом тренере. Но ведь не говорили подобного Борису Аркадьеву и Михаилу Якушину, которые возглавляли знаменитые коллективы «звезд» ЦДКА и «Динамо» в конце 40-х годов. И правильно, что не говорили, потому что армейцы и динамовцы играли не похоже друг на друга, и игра их строилась так, чтобы как можно ярче засверкали «звезды». То же самое было и в «Спартаке», возглавляемом Гуляевым. Но чтобы опровергнуть ту, мягко скажу, несправедливую, поверхностную характеристику, еще надо, чтобы прошло 15 лет, до 1974 года, до серебряного успеха «Спартака».
А покамест, после сезона 1959 года, когда «Спартак» занял скромное для себя шестое место, Гуляеву пришлось уйти. Кстати, это ведь тоже косвенное подтверждение его заслуг: коль скоро его роль, по чьему-то мнению, была не столь уж значительной в успехах, почему же он оказался единственным виновником относительной неудачи?
Думаю, причина многолетнего заблуждения, откровенной недооценки некоторыми людьми тренерских возможностей Николая Алексеевича Гуляева заключается, как ни странно, в его личных качествах. Есть специалисты, и не только в футболе, которые, сделав хорошее, может быть, дело, умеют и преподнести его на суд общий, и расцветить в интервью, обобщить в статьях, выступить перед многочисленной аудиторией. В этом нет, понятно, ничего зазорного. Но вот на такое как раз совершенно был не способен Гуляев. До удивления скромный, по-моему, даже застенчивый как в общении с журналистами, так и в беседах с начальством, не умевший дать отпора недоброжелателям, он любил говорить только на сугубо специальные темы. И говорить негромко, старательно подбирая слова, не навязывая своего мнения, а как бы предположительно, ожидая услышать, узнать что-то от собеседника. А то, в чем был убежден, предпочитал отстаивать в деле. И тут уж никто и ничто не могло заставить его изменить свои взгляды. Мягкий и податливый в беседах, он превращался в целеустремленного упрямца в работе.

Расставшись, не по собственному желанию, со «Спартаком», он более десяти лет (с перерывами) работал вторым тренером сборной страны. В «Спартак» возвращался за эти годы лишь на сезон. Старшие же тренеры сборной менялись через год-другой, а Гуляев оставался на месте в качестве добросовестного, серьезного, делового помощника, но так и не избавившегося от того «кулуарного ярлыка». Будь он тщеславен, хоть в разумных пределах, возможно, попытался бы при каком-нибудь очередном смещении старшего тренера намекнуть о собственной кандидатуре. Нет, это было невозможно для такого человека, как он, совершенно невозможно.
А при его отношении к делу, при жгучем стремлении постичь суть футбольных явлений, при жадности к знаниям исподволь накапливался богатый материал. Он видел сильнейшие команды мира – сборные и клубы, знакомился с лучшими зарубежными игроками, улавливал малозаметные изменения в манере действий команд и футболистов. Изменения, которые, накопившись количественно, приводят к возникновению качественно новых игровых стилей и манер. И обнаруживаются, обычно для нас неожиданно, на чемпионатах мира. С каждым новым старшим тренером сборной Гуляев с готовностью делился накопленными знаниями, но порой сталкивался с иной точкой зрения на то или иное явление в футболе, и тогда приходилось ждать самостоятельной работы, что называется, ждать своего часа. Весной 1972 года был короткий период, когда заболел Александр Семенович Пономарев, и Гуляев провел в качестве старшего тренера четыре матча. Два из них были четвертьфиналами чемпионата Европы против Югославии (0:0 и 3:0), так что Гуляев вывел нашу сборную в финальный турнир «четырех».
В «Спартак» он вернулся в 1973-м. Теперь это совсем другая команда, не то, что в 50-е годы. Нет и в помине того созвездия имен. Зато это и не «Спартак» 1966 года, когда на один сезон возвращался Гуляев из сборной в родной клуб, но долго работать не смог, столкнувшись с неприятной атмосферой групповщины и интриг, недолгое, правда, время царившей в коллективе. «Спартак», в который он вернулся, был близок к тому, «звездному», не по мастерству игроков, а по духу сплоченности и моральному здоровью, нетерпимости к лентяям, пьяницам и рвачам. И в такой команде тренер был счастлив работать, ему было легко найти контакт с футболистами. Он смог, наконец, полностью использовать свой опыт специалиста и – стоит подчеркнуть – жизненный опыт честнейшего человека.

«Серебро» 1974 года – огромная заслуга Гуляева. Казалось бы, сняты все вопросы. Но нет, снова приходилось слышать прямолинейно-поверхностные мнения, снова отдавалась дань той несправедливой характеристике тренера, которая долго следовала за ним, словно листок, по ошибке приколотый в личном деле. В следующем году Гуляев покинул «Спартак» уже навсегда, а еще спустя год «Спартак» покинул высшую лигу…

Профессия тренера, как и любого педагога, связана не только с неким комплексом специальных знаний и навыков. Его мастерство, эрудиция и изобретательность в конечном итоге, который подводится не в год первой победы и не в год энной победы, а подводится как итог жизненный, окажутся полезными, останутся в памяти людей. Тех, с кем он работал, и тех, кому было небезразлично его дело. И будут цениться, только помноженные на качества человеческие. Хотя о них, быть может, в будничных своих заботах о делах футбольных мы не часто вспоминаем.
У Гуляева был не столь уж безоблачный тренерский путь, каким его можно себе представить, оперируя суммой достижений. Но, в конце концов, не в призах и дипломах суть. Самое важное качество тренера – это талант быть преданным делу, верным людям, с которыми работаешь. Быть честным в большом и малом. Таким и остался в нашей памяти Николай Алексеевич, которого уже нет с нами десять лет. В этом году – его 95-летие, дата, которую почему-то не принято широко отмечать. Но в этом году – и 50-летие самой значительной победы сборной страны в Европе. Победы, в которую он внес свой вклад.

Валерий Винокуров.