К итогам осенней части СОГАЗ – чемпионата России и групповых турниров Лиги чемпионов и Лиги Европы

Пояснение первое. Со школьной скамьи каждому известно, что за религиозно-публицистическую книгу под точно таким названием великий писатель подвергся резкой критике. Это единственное, что может стать у нас общим – то, что и автора этих строк могут за некоторые суждения раскритиковать. Хотя, надеюсь, единомышленников у меня окажется больше, чем оппонентов.

Пояснение второе. Под «друзьями» имеются в виду не личные знакомые автора, а все, буквально все читатели, которые дорожат прошлым нашего футбола, интересуются настоящим, верят в его достойное будущее. Потому-то они и находили всевозможные электронные пути, чтобы откликаться на наши публикации и задавать вопросы, порой весьма острые.

Пояснение третье. Конечно, многие их вопросы объединены тематически, но расположены не в хронологическом порядке, а в свободном, но, пожалуй, все же по значимости тем, затронутых в них. Совершенно же частные, так сказать, вкусовые (нравится вам тот или иной игрок, что думаете о том или ином тренере и т.п.), опускаю, ибо считаю, что ответы на них не для общего  сведения.   

Пояснения повторены для читателей, пропустивших почему-либо начало. Ознакомившись с продолжением, они смогут затем и к началу вернуться.

«Вы никогда не пишете о судействе, даже как-то признались, что это ваша принципиальная позиция. Но ведь при вашем богатом опыте нельзя не понимать, как влияют ошибки арбитров на положение команд в чемпионате. Да и вообще уровень качества судейства – это ведь тоже одна из характеристик турнира в целом. В чем же причина такого вашего безразличия к этой теме?».

Вы правы в том, что это моя принципиальная позиция. И основана она именно на богатом опыте, который подсказывает, что обсуждать судейские ляпы, даже самые вопиющие, абсолютно бессмысленно. Если обозреватель обращает внимание на какие-то недостатки в игре команды, то он может быть уверен в том, что рано или поздно они будут устранены. Ведь ясно, что не только он их подметил, что заметны они многим, а футболистам и тренерам команды – тем более. Что же касается судейских ошибок, то вы сколь угодно резко можете о них писать, но никакой гарантии, что в очередном матче арбитр не допустит столь же грубые ошибки, нет и быть не может. К тому же на ошибках того или иного арбитра совершенно бесполезно учить других. Говорю, понятное дело, о журналистах – обозревателях, а не о членах всевозможных судейских комиссий и комитетов, в том числе, например, о членах научно-методической комиссии, если таковая сейчас существует.

А еще бесполезно было даже упоминать о грубейших судейских ошибках во время осенней части чемпионата потому, что Роберто Розетти для каждой из них находил если не объяснение, то оправдание. Кроме того, объективность требует признать, что, несмотря на наличие очень грубых ошибок, в целом уровень судейства у нас не только не снизился, но даже, мне кажется, несколько повысился. Да, какие-то команды пострадали от судейских ляпов больше, какие-то – меньше. Однако по теории вероятности на протяжении длительного турнира ситуация в той или иной степени выровняется.

Есть еще одна причина, по которой избегаю писать о судействе. Вообще говорить и писать о нем можно лишь, так сказать, глобально: вести речь, скажем, о судейской независимости, о лучшей организации работы, о подготовке молодых арбитров. У нас же о судействе говорится и пишется в разы больше, нежели собственно об игре. Причем особенным рвением обсуждать его отличаются те, кто слабо в нем разбираются.

Лет пятнадцать назад на финале Лиги чемпионов в Мюнхене российским журналистам достались места примерно в 70-м – 75-м рядах. Игра, к слову, оттуда выглядела отлично, все поле схватывалось сразу. Неподалеку разместились наши молодые репортеры из известных спортивных и неспортивных изданий. С первых же минут и до самого конца матча они бубнили только о судействе: то мяч ушел за пределы поля не от этого игрока, а от другого; то офсайд был, если судья не остановил игру, то офсайда не было – если судья дал свисток; то надо был назначить штрафной, то не надо было; ну, а пенальти там раз по пять должны были, по авторитетному репортерскому мнению, пробить команды. Представляете, как поначалу раздражал этот треп. Но в какой-то момент я не выдержал и рассмеялся, ибо представил себе такую картину: арбитр и судьи на линии расположились бы здесь же, в 70-м – 75-м рядах, и отсюда руководили бы игрой, принимали бы все решения – там-то, на поле, им видно плохо?!

Абсолютное большинство матчей по телевидению смотрю без звука, чтобы комментаторское непонимание игры и плохой русский язык не отвлекали, не мешали сосредоточиться. Но почему-то в редкие минуты, когда звук включен, обязательно попадаю на обсуждение действий судьи, и почти всегда из микрофона доносятся если не совсем ошибочные суждения, то уж точно не соответствующие происходящему. Не могу понять, почему так и норовят обсуждать судейские ошибки не только молодые репортеры, но и опытные вроде бы люди. Например, есть тренер, недолгое время руководивший командой класса сильнейших, а сейчас, после увольнения, работающий с клубом ФНЛ. Оказывается, ранее он был судьей и, видимо, поэтому не стесняется в выражениях, оценивая работу бывших коллег, проводящих сейчас матчи ведущих команд страны. После одной из ярких, кстати, встреч он вдруг, ничтоже сумняшеся, сообщил корреспонденту, что все четыре гола(!) судья засчитал ошибочно. Спорить с горе – рецензентом бессмысленно. Привел же этот пример в заключение разговора, чтобы подчеркнуть, насколько бессмысленно и глупо выглядит ситуация, когда  оценивать судейство стремятся те, кому следовало бы больше говорить и думать об игре.     

«Давно хочу узнать о вашем отношении к тому, что сейчас творится на трибунах. Помнится, вы рассказывали в радио- или телепрограмме о том, как в былые времена приходили люди на стадион, занимали свои места в соответствии с билетами, знакомились с соседями, узнавали, кто за кого болеет и далее – понятно, как смотрели и обсуждали игру. Что же произошло? И как, да и возможно ли, с нынешним поведением фанатов бороться?».

Недавно мне было приятно прочитать, как Никита Павлович Симонян точно так же описывал ситуацию на трибунах времен нашей молодости. Надеюсь все же, что когда-нибудь такое отношение друг к другу и к игре вернется на наши стадионы. Что же касается последнего, самого острого вопроса, то здесь автору этих строк дважды повезло. Прежде всего, потому, что могу спокойно, не выкручиваясь, признаться в собственной некомпетентности, ибо нет у меня ни опыта, ни необходимых знаний в этой области. Возможность же не отвечать на сакраментальный вопрос «как?» появилась благодаря тому – главное везение, – что на днях на законодательном уровне утверждены правила поведения зрителей на стадионах. Официально этот законодательный акт вступит в силу примерно через месяц, и тогда все мы должны будем надеяться только на то, что ответственные за его исполнение люди своими обязанностями манкировать не будут. Подчеркиваю это потому, что любой из нас знает, как часто в нашей жизни хорошие законы исполняются со скрипом.

Не подумайте, однако, что хочу, воспользовавшись новой ситуацией, уклониться от темы отношения к тому, что «творится на трибунах». Дело в том, что любые законы и уложения никак не могут, к сожалению, повлиять на создание высоко нравственной обстановки в той или иной среде. Мы много в последние годы говорим и пишем о необходимости рождения, появления у нас гражданского общества. Футбольная среда едва ли не одна из тех самых общественных групп, которая в огромной степени нуждается в существовании по законам гражданского общества. Хотите конкретики? Вот некий безмозглый тип достает банан с очевидной гнусной целью допустить расистский выпад. В гражданском обществе наверняка нашлись бы люди, остановившие его, при необходимости, передавшие в руки правоохранителей. А негодяй, швырнувший на поле взрывпакет? Как же могли не скрутить его окружающие? И как могли отпустить мерзавца с фашистским флагом? Да, потом все прикладывают усилия, чтобы найти этих типов, иногда удается, иногда – нет. Но ведь и искать бы не приходилось, если бы не были безразличны к хамским проявлениям окружающие.

Во многом безнравственная обстановка на трибунах объясняется позицией клубов, которые едва ли не все безобразия сваливают на неких «провокаторов», определяют как «провокации». И возмутительные лозунги, и вышеперечисленные гнусные акции, и сломанные сиденья, и дымовые завесы – все это, по утверждению клубных руководителей, «провокации», устроенные «провокаторами». Вот, к примеру, последний эпизод, из-за которого нашему полпреду в Лиге чемпионов придется провести очередной матч при нескольких закрытых секторах на трибунах. Едва начали хулиганить его фанаты, как тут же последовало сообщение от комментатора, повторенное на новостной ленте газеты: их спровоцировали местные болельщики?! И ведь подумайте: никакие наказания ситуацию не улучшают. Ни засчитанное поражение, ни проведение матчей без зрителей, ни частичное закрытие трибун (новое в системе наказаний УЕФА) не избавляют от повторения безобразий. И так будет, конечно, до тех пор, покамест  оправданием своих фанатов будут заниматься клубы. А им всерьез и по-настоящему необходимо заняться нравственным очищением футбольной среды. Недавно же мы вдруг с содроганием увидели, что и руководители команд, и футболисты оказываются зараженными «вирусом фанатизма». Хорошо, что Комитет по этике решился сказать веское слово, иначе дело могло бы далеко зайти. А «провокациями», увы, уже привыкли оправдывать даже грубость игроков на поле. Как только бьет по ногам соперника наш футболист, так во всеуслышание и заявляют, что его спровоцировали. Во внутренних соревнованиях удаленному за грубость или хамство то и дело уменьшают наказание, в Европе же такое не проходит бесследно. То есть, нравственное очищение необходимо нам и для того, чтобы можно было лучше чувствовать себя на международной арене.

Хватит, наверное, ломиться в открытую дверь? Завершу тем, с чего начал. Да, очень надеюсь на новый закон! Но и о том, что сами болельщики могут сделать для улучшения обстановки на трибунах, позаботиться необходимо.   

         (Окончание следует)